В лавке, пожалуй, было немного тесно. Впрочем, для лавки любого старьевщика подобное положение вещей – вполне обычное дело. Кто-то что-то нес, кто-то что-то искал… Зато всегда было чем заняться. И, пожалуй, это было куда как интереснее, чем торговать оружием или мясом. Не прибыльнее, но интереснее.
В этот раз потомку славного рода Дарнелл пришлось поскучать. Приезд в столицу иностранных гостей несколько сбил распорядки его обычных посетителей. Те, кто могли бы что-то пожаловать даром, были заняты стремлением произвести впечатление. Те, кто мог что-то купить, боролись с собой, в надежде накопить на что-то поновее и посовременнее. Оставались только те, кому срочно нужно было что-то сбыть, а с ними и сам Альвин старался быть поосторожнее.
Однако в этот час даже тех, кто пытается сбыть последнее или нечестно нажитое ждать не приходилось, так что Дарнелл сверял записи, перебирал сувениры и безделушки и скучал. Скучал ровно до той поры, когда кто-то все же решил посетить его лавку.
Отложив в сторону недочищенный набор мелких медных зверушек, старьевщик споро вытер руки о тряпицу и поспешил за стойку, дабы посетитель не счел его нерасторопным и недостойным содержимого собственного кошелька.
— Приветствую, — насколько позволяла стойка вежливо поклонился Альвин, заметив явно не дешевый наряд вошедшей – уж в этом-то он разбирался. – Чем могу быть полезен столь сиятельной госпоже?
Женщины, особенно высокородные, зачастую обижались, если им льстили. И совсем ярились, если льстить даже и не думали. Поэтому Дарнелл на всякий случай готовился разливаться соловьем, лишь бы не спугнуть покупателя. А ну как удастся продать что-то старинное за приличную сумму? Ведь некоторые высокородные весьма падки на древности…

Отредактировано Лоркан (2017-12-17 19:18:17)

Таких посетителей Альвин любил и не любил одновременно. Даже скорее не любил. Праздно шатающиеся личности часто просто осматривали полки, интересовались парой вещиц, многозначительно кивали и уходили, чтобы не вернуться. Крайне редко среди них находились те, кто хоть чего-то хоть в какой-то степени хотел...и находил. Но уж если находил, тут можно было и поторговаться, а то и вовсе продать втридорога. Смотря как повезет с покупателем.
— Как смею я возразить? – радушно улыбнулся старик. – Моя лавка и я в вашем полном распоряжении.
Глядя на благородную почтительно-выжидающим взглядом, Дарнелл невольно гадал, к какой породе покупателей ее отнести. На бессеребренницу, вроде бы, не тянула. Нет, бывало, что обедневшие, но не сдавшиеся искали себе что-то и у него, но… Эта была слишком…уверенной. Без тени игры и упрямства. Плутовка? Тут могло сойтись по-разному. Эти вертихвостки могли предстать кем угодно, но в большинстве своем казались более шумными и общительными. Соглядатай? Не ясно чей. У лавки был не такой оборот и не та репутация, чтобы подсылали девиц. По сути, гадать можно было до бесконечности или до первого промаха…с чьей-нибудь стороны. И надеяться, что кем бы не была эта благородная, ей все же присуще свойственное юности легкомыслие. Окажется дурой – и вовсе подарок судьбы.
— Из наследства одной весьма почтенной леди, — ответил Альвин, опознав находку посетительницы. – Невестка после смерти свекрови избавлялась от всех ее вещей за бесценок, а то и вовсе даром.
Знать истории некоторых вещиц было весьма полезно. Это могло набить цену…или обеспечить той самой историей ничем не примечательный предмет. Было бы желание обеспечивать…
— С почившей дамой была дружна моя супруга, — с затаенной грустью упомянул Дарнелл. – Так что я рискнул выкупить у расточительной молодой особы все, что сумел.
От трагизма истории зачастую только выигрывали. Нет, разумеется, супруга с той дамой действительно была знакома и распродажа имела место быть, но вот дружбу и риски можно было трактовать по-разному…в зависимости от покупателя и ситуации.
— У меня еще осталась пара гарнитуров и несколько отдельных вещиц, — «припомнил» мужчина. – Если госпожа изволит, могу принести их все.
О! Альвин мог принести не то что остатки наследства, но и насобирать по лавке целый клад, если чуял свою выгоду. Пока что, посетительница проявляла интерес, стоило попытаться оформить его в конкретное пожелание, а для этого требовался выбор. Уж его-то Дарнелл тем более мог предоставить.

Клиентка вновь радовала и не радовала. Гарантированная покупка была в радость определенно. Нежелание ознакомиться с остальным ассортиментом вызывало досаду. Правда, в случае с наследством одной конкретной покойницы, легкую. Среди доставшихся по случаю вещиц были и вполне себе очаровательные экземпляры, но были и очарованные. От последних Дарнелл поспешно избавился. Хотелось верить, что от всех. Во всяком случае, количество подозрительно незапоминающихся личностей пришло в норму. Те появлялись не чаще, чем на горизонте у других торговцев.
— Мне эта память о самом первом бале его владелицы обошлась в десять дек, — угодливо припомнил Альвин.
Та дама, что прежде его носила, не терпела откровенных дешевок. Ее украшения могли выглядеть неброско, но стоить целое состояние. Самые дорогие экземпляры естественно достались ювелирам. Дарнеллу отошла «мелочевка», вполне внушительная по меркам его лавки. Собственно, на средства от продажи пары девичьих гарнитуров он свое заведение неплохо обновил. Сейчас же в самой лавке остались только некомплектные украшения, по собственной цене не превышающие пятнадцати дек. Все же местную теневую братию при всей степени благоволения к торговому люду лучше было лишний раз не провоцировать…
— Если госпоже угодно, могу предложить изумительно подходящие к нему серьги, — привычно предлагал торговец. – Колец или кулонов, к несчастью, предложить не могу. Слишком уж специфичен оттенок камней.
И действительно, глядя на браслет, сложно было не оценить работу ювелира не только над самим украшением, но и над подбором камней. В то, что они попались кому-то случайно, Дарнелл справедливо не верил. Уж чего-чего, а цену удаче он знал наверняка. И умение ждать у моря погоды скидку в расценках фортуны не делало.

Альвин услужливо поклонился и проводил покупательницу долгим задумчивым взглядом. Как и все прочие новоявленные хозяева вещиц из «наследства» черноглазой вдовы из Тихого переулка, северянка украшение примерила, а, значит, в лавку этот браслет уже не вернется. Иногда Дарнеллу казалось, что эти украшения не желали пылиться и возвращаться в старые места, поэтому, чтобы не случалось в последствии, старого торговца почему-то ни разу с жалобами не беспокоили. Точнее искали, но в упор не видели. На этом основании он полагал, что вещицы как минимум немного прокляты или закляты, что едва ли ни одно и то же. Впрочем, самому старьевщику это было только на руку. Сбытое с рук переставало быть его проблемой и это его во всех отношениях устраивало.