Внешний вид: темно-серая плотная рубаха, поверх нее — еще одна посветлее, потом — куртка из дубленой кожи. Сверху надет теплый плащ. Простые плотные штаны, под ними — подштаники из шерсти. Черные меховые сапоги.
Инвентарь: мешочек с деньгами у пояса, остальное в седельных сумках.

Спать в шатрах было тем еще удовольствием. Понятное дело, что лучшего они себе позволить не могли, а до ближайшего населенного пункта было полдня пути. Лошади устали, Анейрин еще в самой столице отказался брать экипаж, теперь лежал, ворочаясь с боку на бок, изредка подрагивая от холода, а потом все-таки не выдержал и вылез наружу, к костру.
Два уставших Белых Стража поддерживали огонь. Они синхронно посмотрели на Анейрин, один из них, не сдержавшись, цыкнул, выражая всю силу неодобрения. Мол, ишь какой нашелся! Сынок королевский, посмотрите на него, шатром недоволен, в который ветер не дует. Вряд ли они знали, что мороз гулял там такой, что согреться не получалось в принципе, да и было страшно не проснуться на утро, окоченев.
Он подсунул руки практически в огонь. Один из бравых воинов дернулся, готовый ловить его за запястье.
— Нормально все, — буркнул Анейрин. — Замерз просто.
По-хорошему, хотелось поскорее завалиться в какую-нибудь таверну, но они уже давно свернули с тракта, потому что сейчас там было небезопасно: разбойники то и дело грабили путников, а стать одними из тех, на кого спрыгнет с ветки какой-то смельчак, не хотелось. Разумеется, Стража бы отбила всех этих умников, но все-таки неприятный осадок мог бы остаться.
Именно поэтому они тащились какими-то козьими тропами, кони увязали в снегу, когда приходилось совсем уж резко сворачивать с дороги, Анейрин вздыхал и чувствовал себя едва ли не главным страдальцем во всем мире.
Ему, принцу, было сложновато преодолевать такие расстояния без нормальных комфортных условий. Более того, он все больше и больше мечтал о собственной кровати.
От нытья останавливали два факта: во-первых, он был мужчиной, во-вторых — отцу бы не понравилось, начни он скулить. Не маленький уже, в конце концов, да и сам напросился на поход.
— Ваше Высочество, если вы не собираетесь спать, мы можем отправляться прямо сейчас.
Анейрин буквально ожил. Он вскинул голову, посмотрел сперва на одно кислое лицо, после — на другое. Его собственная физиономия осветилась улыбкой.
— А лошади? Они ведь не отдохнули, — напомнил Анейрин.
— Отдохнули, все в порядке.
Появилось ощущение, что они устраивали привал для него, Анейрина, но он решил не обращать внимания на подобные мелочи.
Они собрали все вещи, навьючили одну лошадь и уже спустя полчаса отправились в путь. Анейрин, конечно, все так же мерз, но все-таки в пути и на лошади было гораздо проще, да и мысль о том, что еще немного потерпеть — и они прибудут в таверну, грела.
Хоть вся их процессия двигалась довольно быстро, деревня показалась впереди тогда, когда Анейрин уже был готов плюнуть на свое благородное положение и все-таки начать скулить о том, насколько устал и как сильно отбил задницу об седло. С лошади он сползал, отчаянно морщась, кривясь и вздыхая, бросил все на Стражу, а сам первым зашел на хиленький постоялый двор.
Пухлая и румяная хозяйка начала ахать и охать о том, какой Анейрин замерзший, поставила грубо сбитую лавку у самого очага, на нее насильно усадила "бедного мальчика", вручила ему краюху хлеба и пахнущую пряностями похлебку. Потом, когда пришли парни, посадила их по обе руки от Анейрина.
— В это время так мало путников! — щебетала она. — Только сумасшедший захочет ездить в феврале хоть куда-то. Ой, только я, конечно, не считаю вас сумасшедшими, милые мальчики!
Анейрин угукнул.
Похлебка обжигала рот.